Всегда интересовала фигура Дмитрия Сергеевича Дохтурова. Ни для кого не секрет, что в Отечественную войну российский генералитет не представлял собой сплоченный коллектив единомышленников. Если советская историческая наука еще давала каноническую версию, то её российская восприемница сыпет нас из множества разных источников самыми противоречивыми заявлениями. Один и тот же полководец предстаёт то героем, то изгоем, то храбрецом, то трусом, то гением, то остолопом. Понять, где истина уже невозможно. Мемуары очевидцев дают диаметрально противоположные оценки. Взять, к примеру Дохутрова…
Если расставить полных генералов, участвовавших в войне 1812 года по старшинству, то выйдет так: Кутузов, Тормасов, Беннигсен, герцог Вюртембергский, Багратион, Барклай де Толли, Платов, Милорадович, Дохтуров, Ланжерон и Ростопчин. Можно уверять, что местничество уже изжило своё на Руси, но Кутузов определенно иерархию уважал. Как только принял армию, то взял Беннигсена начальником штаба. Тормасов, Багратион и Барклай де Толли уже командовали армиями. Платов верховодил Донским войском. И слово по списку во время Бородина смертельно раненого Багратина Кутузов заменяет герцогом Вюртембергским. Но тот не добирается до поля боя, до жарких флешей и приказывает армии отступать. Тогда Кутузов посылает командовать армией Дохтурова. Милорадович и Платов во время Бородинского сражения командуют кавалерийскими корпусами на правом фланге русских войск.
Участник Бородинского сражения Ф.Глинка пишет: «В пожар и смятение левого крыла въехал человек на усталой лошади, в поношенном генеральском мундире, со звёздами на груди, росту небольшого, но сложенный плотно, с чисто русскою физиономией. Он не показывал порывов храбрости блестящей, посреди смертей и ужасов, окружённый семьёй своих адъютантов, разъезжал спокойно, как добрый помещик между работающими поселянами, с заботливостью дельного человека он искал толку в кровавой сумятице местного боя. Это был Д.С. Дохтуров».
Кутузов встретил своего назначенца словами: «Позволь мне обнять тебя, мой герой. Чем можно наградить тебя!». В рапорте с представлением списка генералов, отличившихся при Бородине, Кутузов отметил: «В начале сражения командовал 6-м корпусом и удерживал стремление неприятеля с обыкновенной своей твёрдостью; приняв же командование 2-й армией после князя Багратиона, распоряжениями своими превозмог все стремления неприятеля на левое наше крыло и с прибытия его к месту не потерял уже ни шагу принятой им позиции».
Высоко ценил Дохтурова Лев Толстой: «По странной случайности это назначение — самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, — получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, — посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска».
«Потеряв множество убитыми, французы в 7 часов вечера начали отступать; это я видел своими глазами. Я полагал Бородинское сражение совершенно выигранным», - это пишет сам Дохтуров. И убеждает всех участников совета в Филях продолжать бой на следующий день.
Но лагерь противника Кутузова равно не любит и его назначенцев. Ермолов пишет о Дохтурове так: «Генерал Дохтуров повсюду среди опасности ободрял своим присутствием войска, свидетели его неустрашимости и твердости, но заменить не мог князя Багратиона, его быстрой распорядительности, верования в него приверженных ему войск». Денис Давыдов и вовсе крадёт славу Малоярославца у Дохтурова и дает её в руки обожаемого Ермолова. Давыдов говорит о Дохтурове так: "этот бесстрашный, но далеко не проницательный генерал, известясь обо всем этом (о подходе всей наполеоновской армии), пришел в крайнее замешательство". "В этот решительный момент Ермолов, как и во многих других важных случаях, является ангелом-хранителем русских войск. Орлиный взгляд его превосходно оценил все обстоятельства… Ермолову выпал завидный жребий оказать своему отечеству величайшую услугу; к несчастью, этот высокий подвиг, искаженный историками, почти вовсе не известен".
После смерти Кутузова в русской армии словно позабыли об иерархии. Дохтурова не назначают командующим. На главной сцене Витгенштейн. Кто более прав из современников в оценке Дохтурова, сказать сложно. Но даже негативные оценки проникнуты достаточным уважением к Дмитрию Сергеевичу.
Если расставить полных генералов, участвовавших в войне 1812 года по старшинству, то выйдет так: Кутузов, Тормасов, Беннигсен, герцог Вюртембергский, Багратион, Барклай де Толли, Платов, Милорадович, Дохтуров, Ланжерон и Ростопчин. Можно уверять, что местничество уже изжило своё на Руси, но Кутузов определенно иерархию уважал. Как только принял армию, то взял Беннигсена начальником штаба. Тормасов, Багратион и Барклай де Толли уже командовали армиями. Платов верховодил Донским войском. И слово по списку во время Бородина смертельно раненого Багратина Кутузов заменяет герцогом Вюртембергским. Но тот не добирается до поля боя, до жарких флешей и приказывает армии отступать. Тогда Кутузов посылает командовать армией Дохтурова. Милорадович и Платов во время Бородинского сражения командуют кавалерийскими корпусами на правом фланге русских войск.
Участник Бородинского сражения Ф.Глинка пишет: «В пожар и смятение левого крыла въехал человек на усталой лошади, в поношенном генеральском мундире, со звёздами на груди, росту небольшого, но сложенный плотно, с чисто русскою физиономией. Он не показывал порывов храбрости блестящей, посреди смертей и ужасов, окружённый семьёй своих адъютантов, разъезжал спокойно, как добрый помещик между работающими поселянами, с заботливостью дельного человека он искал толку в кровавой сумятице местного боя. Это был Д.С. Дохтуров».
Кутузов встретил своего назначенца словами: «Позволь мне обнять тебя, мой герой. Чем можно наградить тебя!». В рапорте с представлением списка генералов, отличившихся при Бородине, Кутузов отметил: «В начале сражения командовал 6-м корпусом и удерживал стремление неприятеля с обыкновенной своей твёрдостью; приняв же командование 2-й армией после князя Багратиона, распоряжениями своими превозмог все стремления неприятеля на левое наше крыло и с прибытия его к месту не потерял уже ни шагу принятой им позиции».
Высоко ценил Дохтурова Лев Толстой: «По странной случайности это назначение — самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, — получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, — посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска».
«Потеряв множество убитыми, французы в 7 часов вечера начали отступать; это я видел своими глазами. Я полагал Бородинское сражение совершенно выигранным», - это пишет сам Дохтуров. И убеждает всех участников совета в Филях продолжать бой на следующий день.
Но лагерь противника Кутузова равно не любит и его назначенцев. Ермолов пишет о Дохтурове так: «Генерал Дохтуров повсюду среди опасности ободрял своим присутствием войска, свидетели его неустрашимости и твердости, но заменить не мог князя Багратиона, его быстрой распорядительности, верования в него приверженных ему войск». Денис Давыдов и вовсе крадёт славу Малоярославца у Дохтурова и дает её в руки обожаемого Ермолова. Давыдов говорит о Дохтурове так: "этот бесстрашный, но далеко не проницательный генерал, известясь обо всем этом (о подходе всей наполеоновской армии), пришел в крайнее замешательство". "В этот решительный момент Ермолов, как и во многих других важных случаях, является ангелом-хранителем русских войск. Орлиный взгляд его превосходно оценил все обстоятельства… Ермолову выпал завидный жребий оказать своему отечеству величайшую услугу; к несчастью, этот высокий подвиг, искаженный историками, почти вовсе не известен".
После смерти Кутузова в русской армии словно позабыли об иерархии. Дохтурова не назначают командующим. На главной сцене Витгенштейн. Кто более прав из современников в оценке Дохтурова, сказать сложно. Но даже негативные оценки проникнуты достаточным уважением к Дмитрию Сергеевичу.
